депозит им вместо хозяина и жили эти две недели вместо них. Если понравится, можем оставаться дольше. Они уже завтра улетают, а нам всё равно в субботу нужно куда-то съезжать. У Саманты оставаться слишком дорого – да и незачем. А там до колледжа близко, всего двадцать минут на автобусе.

Мелинда посмотрела на неё блестящими чёрными глазами и ничего не ответила. Арина поняла, что в планы Мелинды посещение колледжа уже не входит. Она нашла себе работу в ночном клубе, приходила домой в семь утра и сразу валилась спать. Спала до трёх часов, вставала и собиралась на другую работу – в местном баре с пяти до одиннадцати вечера. Такой режим продолжался пока лишь восемь дней, и Арина была не уверена, надолго ли Мелинды хватит. В общем-то, они не так уж много и общались в эти дни, но платить за комнату одной было дорого, поэтому Арина потащила за собой молдаванку. Мелинда упомянула, что первая зарплата у неё будет только в понедельник, поэтому Арине пришлось заплатить сто шестьдесят фунтов из своих.

С Самантой расстались без сожаления. Арина пыталась попрощаться, но в тот момент, когда она нашла хозяйку, Саманта стояла и орала на соседского пацана, который разбил ей окно спальни футбольным мячом. Мать пацана, такая же дородная негритянка, старалась перекричать Саманту, из её аргументов можно было понять, что бедному мальчику совершенно негде играть, что он будущая звезда футбола, и что нечего свои окна расставлять где ни попадя. Саманта визжала, что будет ставить свои окна там, где ей нравится, потому что это свободная страна. Будущая звезда футбола прятался за свою необъятную мамашу и с удовольствием наблюдал перебранку. Увидев Арину, он состроил рожу.

Сентиментальные прощания оказались неуместны. Мелинда молча прошла мимо двух разъярённых мамаш, Арина постояла с минуту, надеясь вставить пару слов или хотя бы обратить на себя внимание, но потом махнула рукой и догнала уходящую Мелинду. На новую квартиру Мелинда даже не поехала взглянуть заранее. Ей было всё равно, где жить.

Новое жильё не представляло собой ничего особенного. Маленькие комнаты с тусклым освещением, гостиная, переделанная ещё под одну спальню, крошечный запущенный садик, поросший крапивой и лопухами. Криминального вида соседи по улице, почти сплошь чёрные. Завидев группу подростков с полуспущенными штанами и в спортивных куртках с поднятыми капюшонами, Арина инстинктивно сворачивала на другую сторону улицы, пытаясь слиться с зелёной изгородью. Уже в первый же вечер она узнала от соседки-литовки, что район занимает едва ли не первое место в городе по преступности, потому что почти все квартиры принадлежат государству, и живут в них малоимущие семьи, безработные и матери-одиночки. Так, по английским законам, девушка, родившая ребёнка в четырнадцатилетнем возрасте, получала отдельную квартиру в местном муниципалитете, что, естественно, провоцировало рост подростковой беременности в определённых слоях населения, которым до покупки собственной квартиры было как до луны пешком. Любую здравомыслящую англичанку, способную получить образование, найти работу и взять жильё в ипотеку, такой вариант не привлекал, ибо жить в муниципальных районах никто не хотел. Кроме тех, кто там родился и другой жизни не видел. Или иммигрантов, прибывших в Лондон из развивающихся стран. И хотя закон предполагал, что матерям-одиночкам и их детям, растущим в неполной семье, полагается сострадать как социально уязвимым элементам, при виде этих социально уязвимых элементов, прогуливающих школу и промышляющих грабежами, сострадания не возникало. Из пацанов в капюшонах вырастали завтрашние преступники, из девчонок, обжимающихся по углам с героями улиц, закономерно вырастало новое поколение несовершеннолетних матерей-одиночек.

Литовка посетовала, что её мужа одним непоздним вечером остановили трое подростков в капюшонах, когда он мирно шёл со станции домой и слушал плеер. Зажав его в угол между гаражами, они отобрали всё более менее ценное: часы, мобильный, кошелёк, даже месячный проездной. В полиции он услышал, что он слишком хорошо одевается, чем привлекает ненужное внимание, да и телефоны свои не нужно никому демонстрировать. Мол, для подростков в этом районе кража телефонов – всего лишь способ заработать деньги, поэтому нечего их искушать без нужды. Вернувшись с рассечённой губой и синяком под глазом, он даже рвался немедленно съехать с квартиры, но удержала близость к работе. Одеваться попроще он не начал, однако перестал слушать музыку в наушниках, добираясь вечерами до дома.

Арина решила сократить своё проживание в злополучном районе до двух оплаченных недель и после этого переезжать в более спокойное место. Пока у неё не было работы, возвращаться домой засветло не составляло проблем, в то время как Мелинда, работающая в ночную смену, оставалась под угрозой. Но уже скоро выяснилось, что постоять за себя молдаванка умеет.

Первый вечер на новой квартире прошёл довольно мирно. В квартире проживала литовка с русским мужем, украинка и грузин. Встретившись со всеми обитателями квартиры на общей кухне, они посидели вместе за столом, выпили за бывший Советский Союз, дружбу народов и счастливое будущее в новой стране. Но уже утром литовка устроила Мелинде скандал из-за того, что молдаванку угораздило принимать душ тогда, когда литовка вернулась с ночной смены и хотела принять душ сама. Оказывается, она уже приучила всех домочадцев освобождать ванную к её приходу, потому что торчать под дверью после бессонной ночи не входило в её планы. Мелинда выскочила из ванной злая, как фурия, и прошипела, что будет принимать душ, когда ей хочется и плевала она на чьи-то распорядки.

Уже в воскресное утро Мелинда ввязалась в жестокую ссору с соседом снизу. Грузин, проживающий в гостиной, переоборудованной под дополнительную спальню, пришёл в субботу вечером пьяный и полночи барагозил. Нервная литовка устроила ему скандал. Переговаривались они на повышенных тонах на какой-то дикой смеси русского, английского и литовского, в результате спать было невозможно. А утром грузин сцепился с Мелиндой на кухне, пока она резала овощи для салата. Он хотел похлопать её по заду, а она полоснула его ножом по руке. Смуглянка-молдаванка защищала свою честь, как умела. Концепции о «сексуальных домогательствах, караемых законом» она не знала, а с ножом обращаться умела. Арина думала, что грузин вызовет полицию, и остаток дня они проведут, объясняя ситуацию, но грузин жил в Англии по левому греческому паспорту, и от полиции предпочитал держаться подальше. Поэтому злобно матерясь на «цыганку», он удалился в свою комнату, где ещё долго выл от боли или от ущемлённого мужского достоинства, а может, просто с похмелья. «Бабы ему не хватает, – сурово пояснила литовка, – желания есть, а возможностей нету. Ни денег, ни работы приличной, ни документов – кто на него позарится? А всё равно лапает всё, что движется. Самец».

«Пожалуй, мы тут долго не задержимся, – решила Арина окончательно. – Даже нет смысла вести переговоры с хозяином. Выживем депозит и съедем».

                                          * * *

В понедельник она отправилась в ближайшее интернет-кафе и зашла на свою страничку на сайте знакомств. Её мартовская «рекламная акция» не принесла особых результатов, и на «романтический призыв» откликнулась лишь пара кандидатов, переписка с которыми так и не сложилась. Поэтому почтовый ящик удручал своей пустотой. Полистав несколько минут «выражения интереса» со стороны американцев среднего возраста, она достала из рюкзака вдвое сложенный листочек и стала аккуратно набивать английский текст, в довольно энергичных тонах сообщая потенциальным женихам, что она уже приехала в Лондон и жаждет с ними встретиться как можно скорее. Что у неё всего полтора месяца, поэтому она надеется на скорый ответ и незамедлительную встречу.

«Вот так, – вздохнула Арина. – Может быть, слишком нахраписто, но, к сожалению, у меня не так много времени, чтобы ходить вокруг да около. У меня на самом деле всего шесть недель, чтобы встретить мужчину своей мечты и заинтересовать его настолько, чтобы он приехал за мной в далёкий Краснознамённый».

После этого она вернулась к привычной